Неточные совпадения
— Какое мне дело, что вам в голову пришли там какие-то глупые вопросы, — вскричал он. — Это не доказательство-с! Вы могли все это сбредить во сне, вот и все-с! А я вам говорю, что вы лжете, сударь! Лжете и клевещете из какого-либо зла на меня, и именно по насердке за
то, что я не соглашался на ваши вольнодумные и безбожные
социальные предложения, вот что-с!
Человек, оскорбленный и раздосадованный, как вы, вчерашним случаем и в
то же время способный думать о несчастии других, — такой человек-с… хотя поступками своими он делает
социальную ошибку, —
тем не менее… достоин уважения!
Прибавьте к этому раздражение от голода, от тесной квартиры, от рубища, от яркого сознания красоты своего
социального положения, а вместе с
тем положения сестры и матери.
«Я глупо делаю, не записывая такие встречи и беседы. Записать — значит оттолкнуть, забыть; во всяком случае — оформить,
то есть ограничить впечатление. Моя память чрезмерно перегружена
социальным хламом».
— Доктора должны писать популярные брошюры об уродствах быта. Да. Для медиков эти уродства особенно резко видимы. Одной экономики — мало для
того, чтоб внушить рабочим отвращение и ненависть к быту. Потребности рабочих примитивно низки. Жен удовлетворяет лишний гривенник заработной платы. Мало у нас людей, охваченных сознанием глубочайшего смысла
социальной революции, все какие-то… механически вовлеченные в ее процесс…
«Совет рабочих — это уже движение по линии
социальной революции», — подумал он, вспоминая демонстрацию на Тверской, бесстрашие рабочих в борьбе с казаками, булочников на крыше и
то, как внимательно толпа осматривала город.
— Я утверждаю: сознание необходимости
социальной дисциплины, чувство солидарности классов возможны только при наличии правильно и единодушно понятой национальной идеи. Я всегда говорил это… И до
той поры, пока этого не будет, наша молодежь…
Нет, Любаша не совсем похожа на Куликову,
та всю жизнь держалась так, как будто считала себя виноватой в
том, что она такова, какая есть, а не лучше. Любаше приниженность слуги для всех была совершенно чужда. Поняв это, Самгин стал смотреть на нее, как на смешную «Ванскок», — Анну Скокову, одну из героинь романа Лескова «На ножах»; эту книгу и «Взбаламученное море» Писемского, по их «
социальной педагогике», Клим ставил рядом с «Бесами» Достоевского.
«Да, это именно объясняющий господин, из
тех, что возлагают
социальные обязанности». Он ждал чего-то смешного от этого человека и, в следующую минуту, — дождался...
«
Социальная революция без социалистов», — еще раз попробовал он успокоить себя и вступил сам с собой в некий безмысленный и бессловесный, но
тем более волнующий спор. Оделся и пошел в город, внимательно присматриваясь к людям интеллигентской внешности, уверенный, что они чувствуют себя так же расколото и смущенно, как сам он. Народа на улицах было много, и много было рабочих, двигались люди неторопливо, вызывая двойственное впечатление праздности и ожидания каких-то событий.
— Вопрос не в
том, как примирить индивидуальное с
социальным, в эпоху, когда последнее оглушает, ослепляет, ограничивает свободу роста нашего «я», — вопрос в
том, следует ли примирять?
Они раздражали его
тем, что осмеливались пренебрежительно издеваться над
социальными вопросами; они, по-видимому, как-то вырвались или выродились из хаоса
тех идей, о которых он не мог не думать и которые, мешая ему жить, мучили его.
Среда, в которой он вращался, адвокаты с большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством, молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении к вопросу о
социальной ответственности искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные к
той или иной партии, но, видимо, не уверенные, что программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.
«Воспитанная литераторами, публицистами, «критически мыслящая личность» уже сыграла свою роль, перезрела, отжила. Ее мысль все окисляет, покрывая однообразной ржавчиной критицизма. Из фактов совершенно конкретных она делает не прямые выводы, а утопические, как, например, гипотеза
социальной,
то есть — в сущности, социалистической революции в России, стране полудиких людей, каковы, например, эти «взыскующие града». Но, назвав людей полудикими, он упрекнул себя...
Космические вопросы эти мы будем решать после
того, как разрешим
социальные.
Лежа в постели, Самгин следил, как дым его папиросы сгущает сумрак комнаты, как цветет огонь свечи, и думал о
том, что, конечно, Москва, Россия устали за эти годы
социального террора, возглавляемого царем «карликовых людей», за десять лет студенческих волнений, рабочих демонстраций, крестьянских бунтов.
О
том, как кончатся современные государства и мир и чем вновь обновится
социальный мир, он ужасно долго отмалчивался, но наконец я таки вымучил из него однажды несколько слов...
—
То есть вы хотите сказать, что вы теперь — мамин муж и мой отец, а тогда… Вы насчет
социального положения не знали бы, что сказать мне прежде? Так ли?
Второе же — отречься от
тех ясных и неопровержимых доводов о незаконности владения землею, которые он тогда почерпнул из «
Социальной статики» Спенсера и блестящее подтверждение которым он нашел потом, уже много после, в сочинениях Генри Джорджа, — он никак не мог.
Заплатина тонко намекнула Зосе, что мельница и хлебная торговля служат только прикрытием
тех социальных задач, которые взялся осуществлять Привалов.
В этом марксизм пассивен в отношении
той социальной среды, в которой он возник, он не сопротивлялся ей духовно.
Социальная утопия Маркса, не менее чем Фурье, заключает в себе идею совершенного, гармонического состояния общества, т. е. веру в
то, что таким может быть царство Кесаря.
Когда творец исполняет
социальный заказ без свободы,
то продукты творчества могут быть лишь бездарными и ничтожными.
Когда русский человек религиозен,
то он верит, что святые или сам Бог все за него сделают, когда же он атеист,
то думает, что все за него должна сделать
социальная среда.
Безумны
те, которые связывают русскую самобытность и своеобразие с технической и экономической отсталостью, с элементарностью
социальных и политических форм и хотят сохранить русское обличье через сохранение пассивности русского духа.
Совершенно ошибочна
та точка зрения, которая видит в политической жизни самые корыстные чувства людей и
социальных групп.
Тема социальной революции заключает в себе и крайний монистический и дуалистический элемент.
Сужение марксистского сознания связано было с
тем, что произошла исключительная концентрация на борьбу с
социальным злом.
Извне, из объекта человеческая личность есть лишь малая часть общества, изнутри, из субъекта общество есть часть человеческой личности, ее
социальная сторона, подобно
тому, как космос есть часть человеческой личности, как малой вселенной, заключающей в себе все.
Если бы не превращение коммунизма в предельный коллективизм, не оставляющий места ни для каких индивидуализаций,
то я бы предпочел слово «коммунизм», я бы защищал религиозный и аристократический (не в
социальном, а в классическом смысле слова) коммунизм.
Она верит в идеи, которые господствовали на Западе более пятидесяти лет
тому назад, она все еще серьезно способна исповедовать позитивистическое миросозерцание, старую теорию
социальной среды и т. п.
Сложность проблемы свободы в ее
социальных последствиях в
том, что средний человек масс в сущности не очень дорожит свободой.
Если жизнь, созданная после
социальной революции, будет уродлива и будет находиться на очень низком уровне познания истины,
то это будет показателем внутренней порчи.
Они скажут, что марксистская теория есть относительная истина, как и все истины, и вместе с
тем истина очень полезная в
социальной борьбе.
Социальная утопия всегда заключает в себе ложь, и вместе с
тем человек в своей исторической судьбе не может обойтись без
социальных утопий, они являются движущей силой.
Социальный утопизм всегда коренится в этой изоляции общественности от космической жизни и от
тех космических сил, которые иррациональны в отношении к общественному разуму.
Все
социальные учения XIX века были лишены
того сознания, что человек — космическое существо, а не обыватель поверхностной общественности на поверхности земли, что он находится в общении с миром глубины и с миром высоты.
Противоречия свободы в
социальной жизни выражаются еще в
том, что, дорожа сохранением данного режима, напр., капитализма, начинают воспринимать неподвижность и неизменность как свободу, а движение и изменение как нарушение свободы.
Борьба за большую
социальную справедливость должна происходить независимо от
того, во что выльется царство Кесаря, которое не может не быть мещанским царством и не может не ограничивать свободы духа.
Такая отвлеченность и абсолютность в политике на практике ведут к
тому, что интересы своей партии или
социальной группы ставятся выше интересов страны и народа, интересы части — выше интересов целого.
Если для осуществления совершенно справедливого
социального строя и счастия людей нужно замучить и убить несколько миллионов людей,
то главный вопрос совсем не в цели, а в применяемых средствах, цель уходит в отвлеченную даль, средства же являются непосредственной реальностью.
Это вместе с
тем будет победа над ложными формами
социальной мистики, победа царства Духа над царством Кесаря.
Чистый внутренний трагизм является в
том случае, когда обнаруживается безысходный трагизм любви, коренящийся в самой природе любви, независимо от
социальной среды, в которой людям приходится жить.
Весь положительный пафос Маркса был связан с его верой в
то, что человек,
социальный человек, овладеет миром, миром необходимости, организует новое общество, прекратит образовавшуюся анархию во имя блага людей, во имя их возрастающей силы.
Социальный утопизм есть вера в возможность окончательной и безостановочной рационализации общественности, независимо от
того, рационализована ли вся природа и установлен ли космический лад.
—
То есть не смешной, это ты неправильно. В природе ничего нет смешного, как бы там ни казалось человеку с его предрассудками. Если бы собаки могли рассуждать и критиковать,
то наверно бы нашли столько же для себя смешного, если не гораздо больше, в
социальных отношениях между собою людей, их повелителей, — если не гораздо больше; это я повторяю потому, что я твердо уверен, что глупостей у нас гораздо больше. Это мысль Ракитина, мысль замечательная. Я социалист, Смуров.
Федор же Павлович на все подобные пассажи был даже и по
социальному своему положению весьма тогда подготовлен, ибо страстно желал устроить свою карьеру хотя чем бы
то ни было; примазаться же к хорошей родне и взять приданое было очень заманчиво.
В романах и повестях, в поэмах и песнях
того времени, с ведома писателя или нет, везде сильно билась
социальная артерия, везде обличались общественные раны, везде слышался стон сгнетенных голодом невинных каторжников работы; тогда еще этого ропота и этого стона не боялись, как преступления.
А между
тем Европа показала удивительную неспособность к
социальному перевороту.
В большей части
социальных сочинений важны не идеалы, которые почти всегда или недосягаемы в настоящем, или сводятся на какое-нибудь одностороннее решение, а
то, что, достигая до них, становится вопросом.